Навыки в рисунке, живописи, композиции она обретала под руководством опытных учителей, ведущих киргизских мастеров: А. Усубалиева, Ф. М. Стукошина, С. Акылбекова.

Решающим для становления молодого художника были 1960 –1961 годы, когда училась в Московском художественном училище "Памяти 1905 года". В качестве вольнослушателя она занималась в мастерской живописца М. Добросердова. Знакомство с шедеврами мирового искусства в музеях Москвы, Ленинграда расширило прежние представления, помогло в поисках собственного живописного языка.

60-е годы в советском искусстве были отмечены поисками новых тем, героев, стремлением к суровой правдивости, типизирующему обобщению, лаконизму изобращительного языка. Эти искания нашли отчасти отклик в ранних работах художника: "Бананы и апельсины" (1963), "Январское солнце" (1962), "Солнечный день" (1962) и других, с которыми Игнатьева достаточно уверенно выступала на выставках. Несколько упрощенные по форме они, тем не менее, открывали новые стороны и возможности живописи, означали определенный этап в развитии самой личности художника, его мировосприятия.

В дальнейшем Игнатьева много работает на пленэре. Ее живопись – натюрморты и пейзажи – наполняется воздухом, игрой света и теней. Драпировки в натюрмортах становятся более подвижны и мягки, оттенены смелыми бликами на гладких поверхностях предметов. Избавляясь от скованности в первых работах, она уверенно овладевает пластикой формы, умением точно выбрать характерный объект и точку зрения на него.

В 1969 году Игнатьева вместе с отцом побывала на Токтогульской ГЭС. Здесь возник замысел натюрморта "Завтрак скалолазов", в котором особенно наглядно отразились впечатления от стройки. Суров, прост быт изыскателей и строителей "Токтогулки" – этим определен выбор предметов, скупость и лаконичность их форм, эмоциональная сдержанность, немногословность в отборе и характеристике каждой детали натюрморта. Тем менее, случайными рядом со снаряжением скалолазов – ледорубом, рюкзаком, шахтерскими касками – выглядят расцветшие на каменистой земле тюльпаны: они привносят в картину необходимую человеку в жизни красоту. Целостный мир, где человек и природа существует в гармоническом единстве, – смысловой подтекст произведений, со всей определенностью выражающих мировоззрение художника.

Игнатьева вдохновенно пишет пейзажи, жанровые сценки, портреты, но все же господствует в ее творчестве натюрморт, к которому вряд ли приложимо французское определение "мертвая природа", скорее подходит голландское – "тихая жизнь".

При внешней обыденности мотива работы художника изысканны по цвету, поэтичны. Строгость композиционного решения не лишает их непосредственности и душевной теплоты. Взыскательность к своему искусству и страсть постижения живописи заставляют много раз возвращаться к одному и тому же сюжету в стремлении добиться более тонкого колористического решения. Так, одним из первых был натюрморт "Лимон и гранаты" (1960), затем последовал "Гранатовый сок" (1979), "Натюрморт с гранатом на синем фоне" (1982), "Гранаты на красном" (1986). В новых вариантах повторяется хлеб: "Хлеб и клубника" (1969), "Хлеб" (1978).

Материальность, разнообразие фактуры –одно из основных качеств натюрмортов Игнатьевой. Цветом она "лепит" форму предметов, любуясь и одновременно изучая богатый, сложный, прихотливый мир природы – растений, цветов. Мякоть лимона в капельках кислого до оскомины сока и его спиралью закручивающаяся ноздреватая кожура, дыня, нарезанная ломтями, источающая медовый запах, твердые пурпурные гранаты и, как бы невзначай выпавшие из них несколько зерен, сверкающие драгоценным рубином, алый с блестящими семечками арбуз в зеленой броне коры, гладкие яблоки, сочная клубника – во всем этом есть жизнелюбие и умение в малом повседневном увидеть поэзию. Замыслы новых композиций подчас рождаются мгновенно при виде лежащих на столе веток жасмина, рассыпанных по нему грецких орехов, засохшего букета тысячелистника, но менее всего следует думать, что простота, естественность и образная цельность дались сами собой. В натюрмортах помимо живого впечатления от природы есть размышление о времени, его быстротечности.

Несмотря на кажущийся внешний покой композиции, произведения Игнатьевой полны внутреннего напряжения и драматизма, выраженных живописью, цветом. Художник часто пишет цветы: тюльпаны, хризантемы, астры, гвоздики, но особенно любит неброские – полевые: "Маки" (1981), "Полевые незабудки" (1985), Васильки (1979), "Ромашки" (1979). Такие разные, они всегда таят единое наслаждение красотой мира в его полновесной многоцветности, и не только сохраняют свежесть живых красок природы, но, кажется, свой аромат тоже. Писать цветы интересно и сложно. Не случайно П. Кончаловский, создавший подлинные шедевры в этом жанре, говорил: "Цветы – великие учителя художников; для того чтобы постигнуть и разобрать строение розы, нужно положить не меньше труда, чем при изучении человеческого лица… и в каждом цветке, а особенно… букете полевых цветов, надо разбираться, как в какой-нибудь лесной чаще, пока уловишь логику построения, выведешь законы их сочетаний, кажущихся случайными…".

Работая над пейзажем, Игнатьева выделяет лишь те мотивы в природе, которые хорошо знает и чувствует, которые ей близки. Только родственный мотив, созвучный душевному настрою, может заставить взяться за кисть. Вот почему у нее так мало "некиргизсских" пейзажей. В них определенно есть то, что выше всего ставил в киргизских художниках С. А. Чуйков – чувство Киргизии. По его словам, это – "не знание только, а любовь к этой стране. Знать Киргизию может всякий, может знать каждый человек. Но этого "чувства Киргизии" ничем нельзя добиться без любви – даже трудом". Именно любви преисполнены небольшие, но поразительно точно и свежо написанные этюды Иссык-Куля, где он не тихий, сияющий, радостный, а нахмурившийся, неприветливый, своенравный – таким он больше по нраву художнику. Стихийные силы природы- воздух, земля, вода, пребывающие в динамическом взаимодействии, властно притягивают к себе взгляд, завораживая причудливой игрой волн, света и тени, меняющимся освещением.

Тяга живописца к законченному художественному образу, к более реальному, живому воплощению природы немыслима без остроты взгляда, профессионального мастерства, тонкости чувств и пластической выразительности. Фактура живописи Игнатьевой зависит от избранного ею мотива и отличается разнообразием. Так в картине "Хлеба скошены" (1980) сама тема подсказала и технику – колючую, небольшими, отрывисто-жесткими, корпусно положенными мазками. Лето в зените. Изматывающая духота, зной. В воздухе застыло неподвижное рыже-желтое марево. Неба не видно, только скошенное хлебное поле, где часть соломы уже собрана в "копешки", а слева, к предгорьям тянутся чередующиеся полосы грубой, торчащей щетины стерни и гладкие "ленты" еще лежащей в валках пшеницы. Справа внизу в охристо-желтое поле клином врезался небольшой клочок земли, с поблекшей, пыльной зеленью травы и кое-где цветущими белыми мальвами. Здесь стоит девчушка в светлом платье, напряженно вглядываясь вдаль. Там, у горных привалков, работают комбайны, едва заметные в клубящейся пыли.

И как эта работа не похожа на "прохладную", свежую "Утреннюю росу" (1974), где на изумрудно-зеленом склоне горы пасется табун лошадей. Стоит пронзительная тишина раннего утра, ее буквально осязаешь. Изредка всхрапнет конь, лязгнет о камень подкова, или послышится спокойное хрумканье сочной травы – и опять ни звука. Среди травы, иногда чуть поблескивая, тихо струятся змейки горных ручейков. Невероятно трудно передать словами очарование этого небольшого ландшафта, такого скромного и искреннего. Художник преднамеренно выбрала композиционный прием остановленного кадра, чтобы каждый зритель мог сам дорисовать в своем воображении то, что не досказано. И как изменилось движение кисти! Оно стало более плавным, тягучим.

Пейзажи Игнатьевой – это не только уголки природы, сельские виды, такие, как: "В степи" (1967), "Горный ветер" (1974), "Осень на пастбище" (1980), "Розовый вечер" (1984), "Вечерняя песня" (1987) и др. С неизменным интересом она пишет городской пейзаж, дома, улицы, парки Фрунзе: "Дождливое утро" (1978), "Первый снег" (1976). "В новом микрорайоне" (1977), "Осень в парке" (1980), "Крыши под снегом" (1984) и другие. Все они, как правило, хорошо скомпонованы.

Одна из излюбленных тем Д. Игнатьевой – строительство, она проходит через все ее творчество, и даже дипломная работа в училище была "Строители". Позже на полотнах появились многие фрунзенские и республиканские стройки: "Теплоцентраль" (1972), "Наш город строится" (1981), "Токтогульские серпантины" (1968), "Начало строительства плотины Кировского водохранилища" (1973), "Строительство высокогорной дороги" (1974) и другие. Индустриальные мотивы в произведениях художника лишены подавляющей грандиозности, монументальности, они сосуществуют в гармонии с окружающим ландшафтом и человеком.

Дарование Игнатьевой наиболее полно раскрылось в натюрмортах и пейзажах, но творческий облик художника будет неполным, если не сказать о том, что небезуспешно она работает в портретном жанре. Портреты близких ей людей отличает непринужденность, естественность. В этом ряду привлекает своей сложной разработкой "Портрет участника войны, подполковника медицинской службы заслуженного врача Кирг. ССР Ф. И. Айдарбековой" (1985).

Настоящая персональная выставка произведений Д. А. Игнатьевой – первая. Это творческий отчет перед народом, которому она посвящает свое зримое, подобное красоте жизни искусство.

Текст: Наталья Уварова
Источник: каталог персональной выставки. Д. Игнатьева. КГМИИ. Союз художников КССР. 1988